День, Сумрак и Ночь Рембрандта. Саския ван Эйленбюрх, Гертье Диркс и Хендрикье Стоффельс. Часть 2

Между двумя музами.

Сумрачная Гертье Диркс

Автопортрет
1640 г.

Рембрандт глубоко переживал потерю любимой супруги, однако не изменил творчеству. Разве что язык его живописи становится ещё более драматичным и нежным, подобным мелодии, берущей за душу, или солнцу, затянутому дымкой тумана. Как струящиеся белокурые волосы Давида – мягкое шелковистое золото - в упомянутой уже в предыдущем очерке картине «Прощание Давида с Ионафаном», напоминают о закате жизни, одновременно говоря смерти: «нет». Саския в могиле, но по-прежнему горячо любима.

    И жизнь не стоит на месте. Рембрандт всё ещё молод. В доме ребёнок, последнее дитя его и Саскии. Маленький Титус, подрастая,  требует всё больше заботы, внимания и ласки. Чувствуя, что умирает, Саския позаботилась о тех, кого оставляла на земле. Она составила завещание за девять дней до своей смерти, согласно которому обеспечила деньгами мужа и сына. Всё состояние, 47 750 флоринов, она завещала Титусу, назначив Рембрандта опекуном ребёнка, с правом пользоваться деньгами пожизненно. Утром 5 июня 1642 года в 9 часов утра, в дом ван Рейнов прибыл мэтр Бахман и записал следующее: «5 июня 1642 года от Рождества Христова. Саския ван Эйленбюрх больна и находится в постели, но совершенно очевидно, что она пребывает в здравом уме и твёрдой памяти. Она назначает своими наследниками сына Титуса и других возможных детей, а также их детей при условии, что её муж Рембрандт до заключения нового брака или в случае, если он не женится повторно, до своей смерти будет пользоваться полным узуфруктом на это наследство». ¹ То есть, вдовец поучал право пользоваться состоянием покойной жены до своего вступления в повторный брак. Женившись снова, он лишался доступа к состоянию сына. Почему Саския приняла такое решение? Двигала ли ею ревность, или она стремилась защитить своего ребёнка? Кстати, Рембрандт очень спокойно отнесся к решению супруги, принимая такие условия. Если он снова женится, или тоже умрёт, половина состояния будет поделена между его родственниками и сестрой Саскии – Хискье. Рембрандт не должен был заявлять о наследстве в Сиротской палате, или отвечать перед кем-то. Саския назначила опекуном сына его одного, и он обещал свято исполнить её волю. Со своей стороны Рембрандт надеялся и на собственный заработок. В конце концов, он ведь по-прежнему много работал, и в эти трагические для него месяцы оканчивал писать групповой портрет гильдии стрелков, в глубине картины изобразив Саскию в образе лучезарной маленькой феи. Заказчики с нетерпением ждали картину, надеясь увидеть себя важно восседающими за праздничным столом, либо замершими в торжественных позах, вокруг капитана и знаменосца. Но как же были поражены эти умеренные и расчетливые горожане совершенно не обычным решением сюжета! Вместо традиционного портрета они вдруг узрели огромное полотно 3, 59 Х 4,38 м, на котором предстали не гордые члены корпорации, где каждому из них было отведено место так, чтобы портретируемый смотрел прямо на зрителя, с гордостью демонстрируя собственную персону, а отряд, получивший боевой сигнал. Отряд стрелков строится под грохот барабана, поднимает знамена, заряжает ружья и выходит на улицу из-под тёмной арки, возглавляемый капитаном и лейтенантом.

Ночной дозор

1642 г.

Амстердам, Рейксмюсеум

      Увы, амстердамские стрелки не поняли гениальный замысел художника, не оценили картину и вообще остались крепко недовольными работой Рембрандта. Однако же давайте, не будем, винить и наказывать презрением самодовольную посредственность, которой больше всего хотелось бы увековечить себя. К тому же полотно выглядело очень тёмным из-за густой тени, в которую погружен задний план картины. Некоторые фигуры стрелков почти полностью поглощает тьма. Из-за выбранного Рембрандтом освещения, трудно угадать время суток. По этой же причине восторженные потомки, в глазах которых картина приобрела совсем иное значение и была признана гениальной,  присвоили ей романтичное название «Ночной дозор». Но до этого времени, до своего блистательного триумфа, судьба картины оставалась незавидной. Групповой портрет амстердамских стрелков заказали другому художнику, предоставив Рембрандту оставить картину прозябать в его мастерской. Потерпевший неудачу, Рембрандт из самого знаменитого портретиста в одночасье сделался непопулярным художником, и на какое-то время даже остался без работы. И только, благодаря широкой известности в своей стране и за её пределами, продолжал получать заказы, много писал, гравировал и торговал картинами и офортами, в том числе продал из своей знаменитой коллекции большое полотно Рубенса «Геро и Леандр». Хотя торговля – непредсказуемое занятие. Расценки всегда были нетверды, приходилось торговаться. Но в художественной среде знаменитого Рембрандта продолжали чествовать наряду с его бывшими учениками. К этому времени уже умерли Рубенс и Ван Дейк, два столпа современной Рембрандту живописи. И он, несомненно, задавался вопросом, а сумеет ли он сам стать теперь первым среди лучших художников своего века? С чувством удовлетворения он слушал коллег, расточавших ему похвалы на банкете Гильдии святого Луки. Он получил призвание в двух главных городах голландского искусства – в Амстердаме и Харлеме, превзошёл самого себя, как исторический живописец, автор картин на библейские сюжеты, и как первый портретист голландской буржуазии. Мог ли уже тогда Рембрандт предчувствовать приближение невзгод? Полного краха? Вряд ли. Однако он не мог не замечать, что время безжалостно диктует свои условия. Во времена Рембрандта Нидерланды, ставшие мировой державой, стремились встать вровень с великолепными европейскими дворами. Как бы ни относились власти к своим национальным талантам, всё же, они отлично понимали, что доверять им прославление государства никак нельзя, это не будет в духе времени. Ни Рембрандт, ни его замечательные коллеги по кисти - Ян Стен, Ван Остаде, Рёйсдал, Герард Доу, не получили заказов на роспись строящегося под Гаагой роскошного дворца – Лесного дома, поскольку эти росписи теперь должны были радовать глаза яркими, сияющими, жизнерадостными красками. Творчество Рембрандта по своей природе отвергало подобное направление в искусстве. От прославления Оранской династии его отстранили, но было бы неверным сказать, что от него с равнодушием отвернулись почитатели и покровители его искусства. Константин Хейгенс, секретарь статхаудера, по-прежнему ценил его картины. К этому времени относится начало его дружбы с молодым богатым горожанином, любителем искусства, коллекционером и будущим бургомистром Яном Сиксом, которая продолжалась всю жизнь. Рембрандт получал заказы от крупных коллекционеров, таких как Антонио Руффо с острова Сицилия. Однако, после ухода Саскии, в его творчестве произошёл перелом. Краски на полотнах становятся всё темнее, и появляется совершенно другой тип героини – женщины простой, крепкой телом, смуглой, чувственной и полной жизненных сил. Вот, например, именно такая  простолюдинка в образе Девы Марии склоняется над колыбелькой Христа-младенца в доме Иосифа-плотника.

Святое семейство

1645 г.

СПб, Эрмитаж

    В картине «святое семейство, написанной в 1645 году, нет ни ярких красок, ни золотого потока солнечного света. Сдержанность полутонов, благоговейная тишина. Комната в доме плотника Иосифа погружена в полумрак, всюду царит сдержанность и благоговение. Иосиф трудится на своём рабочем месте над очередным заказом. Укачав младенца, Мария читает Священное писание. Слабый источник света, настолько слабый, чтобы они могли заниматься каждый своим делом, падает на лицо Марии и листы книги. Полутона и полутени зримо дают почувствовать тишину вокруг сладко спящего в колыбели Иисуса, в образе которого художник запечатлел черты своего маленького сына. Младенец спит, но читающая Мария чутко прислушивается к его сонному дыханию, тревожится, не мешает ли ему сладко спать свет. На полотне запечатлено то мгновение, когда, оторвавшаяся от чтения, Мария заботливо наклоняется над ребёнком, чтобы опустить полог над колыбелью. Перед открытым окном вьётся стайка ангелов, простирая свои крылышки над Иисусом.

   

    В это же время происходит перемена в образе знаменитого полотна «Даная». Судьба этого произведения драматична. Рембрандт создавал картину по заказу, но, спустя время, выкупил её у владельца. Не по тому ли, что особенно дорожил ею? Не был полностью удовлетворен результатом своей работы? Столько загадок вокруг создания «Данаи», и ответы на них вряд ли удастся дать полностью сменяющимся поколениям искусствоведов! Одна из самых известных картин в экспозиции Эрмитажа, «Даная» во все времена дразнила умы и завлекала, поражала чувственностью и загадочностью. В 1985 году картина подверглась нападению маньяка, разрезавшего её ножом и облившего кислотой. Только после многолетней кропотливой работы реставраторов в 1997 году посетители Эрмитажа смогли снова увидеть шедевр Рембрандта.

    По поводу создания «Данаи» и даже сюжета существуют различные мнения. Ведь так много неясностей! Только с помощью рентгена, ультрафиолетовых и красных лучей, специалисты Эрмитажа смогли-таки ответить на некоторые вопросы. Стало точно известно, что картина была написана в 1636 году и значит, позировать для первого варианта Данаи могла только Саския, и никто более. Но где же тогда её очаровательная золотоволосая головка, белая кожа, маленькие кисти рук? Та, что приглашает возлюбленного на ложе - не Саския. Но тогда кто же она? Также выяснилось, что картина была переписана Рембрандтом десять лет спустя. Художник переработал произведение, вложив в его содержание не только миф. Он расширил и углубил сюжет, запечатлев момент встречи нетерпеливого мужчины измученной в заточении женщиной, и отразив  всю гамму чувств любовницы, готовой и жаждущей подарить себя.

«Даная»

1636 г.

СПБ, Эрмитаж

    Стоит ли пересказывать миф? Наверное, стоит. Несмотря на фантастичность и сказочность, пышную, необычную обстановку, ситуация, написанная на полотне, глубоко жизненная. Жестокой была та, древняя, эпоха. Время насилия и полного подчинения женщины – трусливому отцу, или ревнивому мужу. В случае неподчинения – смерть. Дочь аргосского царя Акрисия - Даная была заключена отцом в подземелье, потому что оракул предсказал ему гибель от руки внука. Никто не должен был воспылать чувствами к бедняжке и взять в жены. Отец заключил Данаю в медную башню, обрек на вечное девичество. Так бы и умерла царевна старой девой, если бы не всевидящее око владыки Олимпа. Зевс, как известно, слыл большим совратителем красавиц, многие из которых принесли ему сыновей. Бог не любил проволочек, и овладевал своими избранницами мгновенно. Обратившись в золотой дождь, Зевс пролился над красавицей, проникнув через световое отверстие в башне. В результате Даная родила величайшего из героев Эллады – Персея, которому было суждено убить Медузу Горгону, чудовище, которое уничтожало всё живое своим взглядом, освободить отданную на съедение чудовищу прекрасную Ариадну и, наконец, во время состязаний, нечаянно поразить диском насмерть своего дедушку-труса. Страдающая в подземелье Даная - сюжет, очень любимый художниками Ренессанса, и голландскими маньеристами. Несчастную Данаю воплощали в образе, как жертвы, так и куртизанки. Рембрандт, в итоге, выбрал последнее направление, показав царевну сладострастной красавицей, радостно предлагающей, свои прелести влюбленному в неё богу. Однако в его картине отсутствует основной атрибут продажной любви – золотые монеты. Зато есть на заднем плане старая карга, служанка, которая держит в руках связку ключей и пустой кошелёк. В первом варианте, она ловила в кошелёк золотые дождинки, но теперь вместо них – только золотое свечение. Настоящим золотом отливает тело Данаи, темницу заливает чудесный золотой свет. Этот свет нежно ласкает и согревает пышное тело девушки. Тело Данаи поражает, прежде всего, своими живыми, не утонченными, но очень здоровыми формами. Лежащая на кровати Даная порывисто поднимается навстречу яркому золотому потоку, льющемуся из-за тяжёлой портьеры, которую отодвигает служанка. Царевна возлежит на боку, согнув колени и спрятав под одеяло ступни. Правая рука простёрта вслед покидающему её богу, на левую руку она опирается, прижав грудь. Живот, по правде сказать, сильно отвис, чего не могло быть у юной девственницы. Интересно, что прощание Данаи с Зевсом разыгрывается с помощью её жеста, выражения лица, движения губ. Так она уверяет невидимого мужчину в своей верности. В изголовье кровати горько плачет золотой купидон. Руки лукавого божка связаны: ни лук взять не может, ни, тем более, тетиву натянуть. Грозный маленький божок ревёт от собственного бессилия, потому что ничем не может помочь покинутой на ложе красавице.

    Так кто же позировал художнику? Судя по году написания – Саския, но у молодой женщины, изображенной на картине, крупная голова с тяжелыми, собранными на затылке тёмными волосами. Красивая и сильная, простирающая вперёд руки с крупными кистями, она, даже отдалённо, ничем не напоминает нежную Саскию. Обнаженное тело с тяжёлыми бёдрами и женственным изгибом талии, с выпирающим животом – намёк на зрелость и плодовитость. Приглядитесь, и вы увидите, как похожа она на Марию из «Святого семейства». Если время Хендрикье Стоффельс ещё не пришло. Значит, эта чувственная Даная, жестом манящая к себе мужчину, никто иная, как Гертье Диркс?

  

     Во время болезни Саскии, или же, сразу после её смерти, Рембрандт нанял для Титуса няню, молодую вдову трубача, которая постепенно заняла в доме место экономки. Не осталось ни одного портрета этой женщины. Пьер Декарг, автор книги о Рембрандте, считает, что портрет был, но его просто «выбросили из собрания его произведений, как её – выслали из его дома».  Зато сохранились рисунки. На одном из них Гертье Диркс, стоя на пороге дома в крестьянском платье, беседует с прохожим. На другом рисунке она показана со спины. Сохранилось описание её внешности. Она была: «маленького роста, полной, с приятным лицом». ² 

    После смерти Саскии в доме художника твёрдой рукой правит Гертье. Она искренне полюбит малыша Титуса, но крайне непоследовательно ведёт себя с хозяином дома. Она, то нежна с Рембрандтом, то ужасно ревнива. События развиваются, будто по сценарию ревнивой женщины. 24 января 1648 года, объявив себя безнадёжно больной, Гертье посетила нотариуса, где  составила завещание, отписав всё своё добро, свой портрет и деньги – 100 флоринов, Титусу. Значит, портрет действительно был, раз оговаривался в завещании! К такому поступку Гертье, видимо побудило желание войти в маленькое семейство ван Рейнов полноправным членом. Хотя, в Голландии слуги и так считались членами семейств, в которых работали. Особенно трогательно здесь то, что всё это происходило почти накануне расставания с Рембрандтом. Примерно через год Гертье оставила службу у художника и отправилась жить к своему брату. Отпуская её, Рембрандт составил документ, так называемое полюбовное соглашение при расставании, согласно которому ей полагалась пожизненная пенсия и право выкупить в ломбарде заложенный ею подарок Рембрандта – кольцо с бриллиантом. Вот только Гертье не устроили эти условия, и она не поставила свою подпись под документом. Всё её последующее поведение говорит о её коварстве по отношению к художнику. Несколько месяцев спустя, 25 сентября 1649 года, Гертье Диркс подала против Рембрандта иск в Палату по делам супружества. Она обвинила своего бывшего хозяина в том, что он поступил с нею нечестно, познал её, как говорили тогда, в библейском смысле, обещал на ней жениться, да обманул. Начался судебный процесс, но Рембрандт предпочел не явиться в суд, на что у него тоже была веская причина. Поскольку между ним и госпожой Диркс имелся письменный договор о полюбовном расставании, тот самый, который она не подписала, ему надо было найти свидетелей, подтвердивших существование проекта этого договора.

     Свидетелем в суде выступила Хендрикье Стоффельс. Перед судьями она представилась девицей 23-х лет, дочерью сержанта из Рансдорпа и второй служанкой в доме господина ван Рейна. Она заявила, что «15 июня вместе с подругой Трейнте Хармане присутствовала при представлении Рембрандтом проекта договора с Гертье».³ Две недели спустя слова служанки были подтверждены вторым свидетелем, неким сапожником Октафом Октафсом. Сам Рембрандт, уплатив за предыдущие неявки в суд штраф, всё же вынужден был отправиться туда через месяц после начала судебных заседаний. Встретившись со своим «обидчиком», Гертье, доказывая свою правоту, превратилась в настоящую фурию, но суду так и не удалось найти доказательства для удовлетворения её иска. Был составлен новый контракт о полюбовном расставании, по которому Гертье должна была удовлетвориться пенсией. После этого Рембрандт выбросил её из своей жизни и, вполне вероятно, уничтожил её портрет и рисунки, где она была представлена одетой и обнаженной. Вполне возможно, что разгневанная любовница уничтожила портрет собственными руками. Поведение Гертье Диркс в последующие два года было так же непредсказуемо, и Рембрандт продолжал защищаться от её нападок. В 1650 году художник одолжил её брату Питеру Дирксу, корабельному плотнику, 140 флоринов, чтобы тот поместил сестрицу в исправительный дом в Гауде, местечке южнее Амстердама, на 12 лет. Гертье, по его мнению, была нездорова: она частично лишилась рассудка. Дверь исправительного дома захлопнулась за ней, но уже через пять лет Гертье помогла оттуда выбраться какая-то слишком сострадательная подруга. И тогда разъярённый художник завёл дело уже против её брата, требуя вернуть потраченные впустую деньги. Дирксы, брат и сестра, вывели Рембрандта из себя, и он не хотел больше выплачивать пенсию сумасшедшей. В конце концов, Гертье Диркс дозволили поселиться в родной деревне, где она и жила, копя гнев на бывшего хозяина и подсчитывая его долги по неуплате ей пенсиона. Впоследствии имя Гертье Диркс займёт место в списке кредиторов Рембрандта. И тут можно вполне согласиться с П. Декаргом: ненависть Гертье к художнику вполне понятна: она его любила, а он отверг её, заключил в тюрьму и не платил денег. Да и отверг-то, получается, ради более молодой и красивой женщины, отчего болезненная ревность иссушила мозг бедной Гертье Диркс, которая инстинктивно могла чувствовать превосходство соперницы. 

    Итак, восемь лет в жизни Рембрандта царствовала Саския. Затем семь лет его опекала и мучила Гертье Диркс. Следующие четырнадцать лет его невенчанной женой будет Хендрикье Стоффельс.

Примечания:

^{1, 2, 3 См. книгу Декарг Пьер. Рембрандт. – М.: Молодая гвардия, 2010.}

Хендрикье Стоффельс – бескорыстная муза

Автопортрет

с кистями и палитрой

    Так, когда же юная Хендрикье начала работать у Рембрандта? Возможно, уже в 1645 году кто-то посоветовал её госпоже Диркс, которой нужна была помощница. Но, может, и позже. В 1647-м году. Девушка сначала стремилась во всём быть полезной. Несуетная. Умная. Сильная. Кажется, что она с первого взгляда влюбилась в художника и тайно подсматривала за Гертье, знала всю подноготную отношений хозяина и экономки. Она храбро выступила в суде против несправедливых заявлений Гертье. Рембрандт должен был оценить этот благородный порыв девушки. Хотя Хендрикье ничем не напоминала ему Саскию, и в жизни была непритязательна и проста, Рембрандт не устоял перед обаянием темноволосой красавицы. Оба, и девушка, и художник, вышли из простонародной крестьянской среды. Между ними было много общего. Дочери стражника из Рансдорпа удалось заполнить пустоту, образовавшуюся в творчестве художника. И так, после смерти Саскии и неудачи с «Ночным дозором», в его жизнь вошли любовь и новая  муза. Возможно, Рембрандт, вспоминая Саскию, размышлял, насколько различны между собой любимые им женщины –будто день и ночь. «Светлая» и «тёмная», светская модница и непритязательная простолюдинка. Хендрикье носила тёмные широкие платья, просто причесывалась, у неё было мало украшений. Её естественная грация, не приукрашенная путём стягивания талии, без пышных отделок и многочисленных складок, тем более напоминала Рембрандту костюмы античных и библейских женщин. Как и Саскию, Рембрандт  увидел Хендрикье в образе Флоры. Взгляните, как же, как же она красива.

Флора

    От портрета к портрету, девушка обретала уверенность в себе, но почти всегда пыталась спрятать от посторонних глаз руки: она везде скрывает их, то в рукавах, то под шалью, явно стыдясь их, испорченных тяжёлой работой. И зря. Даже, если кисти её рук видны на портретах хотя бы немного, они поражают своей гибкостью, красотой длинных пальцев. Поневоле приходит в голову, что руки Данаи, простёртые к Зевсу – именно руки Хендрикье.

Рука Данаи

    Можно предположить, что Хендрикье могла уже в 1645 году служить в доме художника. Также, в его воле было вносить в картину изменения и в последующие годы. Да и тело Данаи – рослой и длинноногой, не могло быть написано с маленькой полной Гертье Диркс. Определённое сходство есть и в лицах Хендрикье и Данаи. В образе заботливой Девы Марии из «Святого семейства» также видится Хендрикье – смуглая, черноволосая,  здоровая крестьянская девушка. По-видимому, не зря несчастную Гертье Диркс грызло зеленоглазое чудовище - ревность. Экономка ревновала к девушке, моложе себя на десять лет, которую хозяин от швабры и кастрюль уводил в свою мастерскую. 

    Рембрандт с каждым сеансом мог убеждаться: Хендрикье позирует не хуже Саскии, но самые лучшие портреты натурщицы-служанки будут созданы им, только несколько лет спустя. Задумав новое библейское полотно в 1654 году, он предложил девушке занять место, которое принадлежало лишь Саскии – позировать в образе Вирсавии. Остаётся только воображать, как художник объяснил модели её задачу? Сыграть в роли Вирсавии себя, великолепную, как это делала Саския, или попытаться вжиться в трагедию женщины,  которой предстоит по воле царя изменить мужу.

Вирсавия

1654 г.

Лувр. Париж

    О властелине всего Израиля царе Давиде и прекрасной жене его полководца Урии известно из книг Ветхого завета. Однажды вечером взошёл царь на крышу своего дворца и «увидел с кровли купающуюся женщину; а та женщина была очень красива. И послал Давид разведать, кто эта женщина? И сказали ему: это Вирсавия, дочь Элиама, жена Урии Хеттянина. И Давид послал слуг взять её…». ¹ Точнее, царь послал их к красавице с письмом, в котором объявил ей, что пребывает в муках любви, весь охвачен огнём страсти, которую должен немедленно удовлетворить с нею. Рембрандт изобразил на картине первый акт трагедии честной женщины. Вирсавия только что прочла послание и погрузилась в тяжкое раздумье, не находя выхода. Она обязана повиноваться, чтобы не навлечь опалу на мужа и близких родственников, хотя супружеская измена для женщины той эпохи, с кем бы ни была совершена, есть преступление, вызывающее гнев божий. С большой силой и мастерством, Рембрандт изображает смирение Вирсавии перед неотвратимостью судьбы. Она сидит на краю купальни, обнаженная и беззащитная, в правой руке подрагивает несчастное послание, другая рука безвольно скользит красивыми длинными пальцами Хендрикье по шелковому покрывалу. На то, что действие происходит всё ещё во дворике, возле бассейна, указывают ползущие по стене растения. Красавица ещё не одета, на ней только украшения: серьги, кулон, золотой браслет на руке и жемчуг в прическе. Служанка обтерла её тело и теперь вытирает ноги, опустив глаза. Письмо прочитано, но так и не произнесено ни звука. Отсутствующий взгляд приподнятой головы Вирсавии обращен в пространство, в никуда. Увы, она вынуждена предать мужа, и ей за это отвечать на Господнем суде. Тяжёлая меланхолия хозяйки передалась и старой служанке в чудном головном уборе, которая тоже не прервала своего занятия, продолжая ухаживать за ногами красавицы. Полотно, на котором написана сцена, представляет собой квадрат. Фигуры помещены в замкнутое пространство, и главной героине нельзя поднять голову от письма. Глубокомысленное молчание обеих, однако, вступает в противоречие с ослепительной красотой Вирсавии. Красота телесная – вот причина её грехопадения и, может быть, гибели супруга. Женское сердце полно печали, и вполне способно предчувствовать тёмное будущее, в котором несчастный Урия уже обречен на смерть. В самом деле, он скоро получит от царя задание, с которого не вернётся живым. Что за драма разыгрывается в мирном дворцовом садике на женской половине! Напряженность момента усиливает золотая негнущаяся ткань покрывала, свёрнутого на ложе, подобно кольцам гигантского золотого змея. Пьер Декарг в своей книге так описывает эту сцену : «Обычная сцена гинекея: госпожа и её служанка. Такие встречались у Тициана и ещё встретятся у Энгра, но изображенный здесь банальный педикюр – редко используемый сюжет. Речь идёт о повседневном уходе за телом, которому в полнейшем бездумье предаётся женщина. А на постели что-то вздымается, закручивается волнами – золотая ткань, почти панцирь, складки которой, усеянные глазками, соскальзывают, набегая друг на друга, - роскошный намёк на какого-то зверя, крутящегося на месте.

    Это всего лишь покрывало, тяжелая златотканая материя, почти негнущаяся, с острыми краями, ниспадающая волнами, и в то же время это блестящий холод драматической судьбы медленно пробуждается в мирном жилище. Это и сияние живописного великолепия. Чудесный свиток скорее добавляет напряженности сюжету, нежели создаёт представление о некоей экзотической пышности.

    Чтобы сделать квадрат полотна ещё более замкнутым, Рембрандт не даёт женщине поднять голову совершенно, склонив её к руке с письмом. Таким образом, уже не будет никакого намёка на возможность выхода за рамки картины. Лицо госпожи, лицо служанки и письмо образуют замкнутый треугольник – три вершины, над которыми возвышается чудовищный змей, медленно сворачивающий свои золотые кольца». ²

   

   Представленная в образе легендарной Вирсавии, застенчивая девушка,Хендрикье заняла место Саскии. Рембрандт – уже стареющий гений, вручает свою любовь простой служанке, но какая судьба её ожидает? Горькая и одновременно счастливая участь женщины, чей брак не освящен церковью. Рембрандт не может жениться, иначе он потеряет наследство Саскии, но дарит Хендрикье обручальное кольцо. Это кольцо она носит не на пальце, а на шее, ввиду незаконности брака. Такой Рембрандт изображает её на портрете, известном под названием «Хендрикье у окна».

Хендрикье у окна

1656 г.

Штеделевский художественный институт.

Франкфурт-на-Майне

    Как и Саския, Хендрикье тоже должна жить в его творчестве, как и хозяйничать в его доме. Годом раньше Рембрандт пишет свою возлюбленную, счастливой, купающейся в ручье жарким летом. Должно быть, художник работал быстро, под впечатлением красоты.

Купающаяся Хендрикье

1655 г.

Лондон. Национальная галерея

    Оставив свой богатый, шитый золотом наряд, такой же, как у Вирсавии, на берегу, подняв рубашку выше колен, Хндрикье входит в воду. По колено в воде, с улыбкой на губах, она похожа на речную нимфу. Рембрандт любовно пишет тонкую, колыхающуюся ткань её тонкой рубашки. В зеркале воды отражаются белые ноги. «Среброногая», сказали бы о ней древние греки. Как они счастливы, художник, и его возлюбленная. Личная жизнь Рембрандта снова срослась с его искусством, достигая прекрасных вершин творчества.

    Прекрасное – есть характерное. Пустота в душе Рембрандта, наконец, заполнилась, появилась жажда счастья, тяга творить. Рембрандту сорок лет. Голландская школа живописи после тяжёлой войны за независимость, переживает расцвет. Для Хндрикье прославленный мастер – тот же царь и бог, как для Данаи - Зевс. С ним она ощутила реальность добра и зла, в результате столкновения с миром сильных, диктующих простым смертным правила жизни. То, что пережила влюбленная пара, отойдя от общепринятых норм морали и ценностей,  происходило не от вольнодумства. Девушка сама предпочитала невенчанный брак потере её любимым наследства первой супруги.

    В год создания «Вирсавии» Хендрикье почувствовала, что ждёт ребёнка. Именно тогда, 25 июня 1654 года Консистория Реформатской церкви собралась, чтобы обсудить поведение Хендрикье Стоффельс, ведущей бесчестный образ жизни с художником господином ван Рейном в его доме на Бреестраат. Был составлен протокол и вынесено решение: вызвать преступную пару в Консисторию через неделю, 2 июля. Однако виновные на заседание не явились, и им была отправлена вторая повестка. И снова они проигнорировали вызов в суд. В третий раз Консистория уже принимает решение предать непослушание огласке. Скандала не миновать, и Хендрикье покорно отправилась на суд ханжей. Церковный совет пристыдил грешницу и потребовал изменить постыдный образ жизни, но женщина твёрдо отказалась. Несколько раз её вызывали и мучили, задавая унизительные вопросы.  Хендрикье сякий раз    признавала виноватой себя, но наотрез отказывалась покинуть художника. В итоге упрямица вывела из себя духовный совет, который единогласно признал Хендрикье Стоффельс неисправимой грешницей. На неё было наложено покаяние и отлучение от посещения церкви и причастия – на целый год. Для набожной крестьянки это было суровым, мучительным наказанием. Как и Вирсавия, Хендрикье страшилась Господнего суда, но  стойко несла свой крест. Рембрандт, конечно, тоже страдал, зная, что любимую женщину наказали не за свою вину, а за его безысходное положение. Нежная, стойкая Хендрикье. Она сделала такой выбор, чтобы уберечь семью и творческий покой художника.  

    Три месяца спустя Хендрикье родила дочку, которую окрестили в Старой церкви под  именем Корнелии в честь матери Рембрандта. Девочку объявили дочерью Рембрандта ван Рейна и Хендрикье Стоффельс, и представители церкви вновь потребовали, чтобы художник женился на соблазненной им девушке. Причем, главные попрёки в нежелании венчаться достались не ему, а опять ей. Однако, как ни страдала Хендрикье от стыда, от того, что к ней относятся как к падшей женщине, и что от неё отворачиваются знакомые, у неё оставались её семья, дом и искусство. Она всё глубже проникалась живописью и позировала для своих портретов.

Портрет Хендрикье

1655 г.

Портрет Хендрикье с янтарными бусами

    На этих портретах Хендрикье заметно преобразилась. На ней – драгоценные украшения, подаренные Рембрандтом: золотой гарнитур с жемчугом, серьги с подвесками, брошь, жемчужный браслет на запястье. Рембрандт напишет и себя – помолодевшим, сбрившим усы. Они любили друг друга и не страшились осуждения за то, что не могли сочетаться браком. Хендрикье храбро делала вид, что ей, кажется, всё нипочем. Пусть друзья её невенчанного супруга – аристократы, такие как изящный Ян Сикс, демонстративно её не замечали, она выполняла свои обязанности и оставляла их за беседой.

    С Рембрандтом и Хендрикье счастливо подрастал третий член семьи – Титус. Отец пишет его портрет 8, или 9 лет, в бархатном камзольчике и шляпе с пером. Потом за партой. С детского личика смотрят огромные вопрошающие глаза.

Титус за партой

1655

    Вероятно, самый лучший портрет сына, читающего книгу, Рембрандт создал, когда Титусу уже исполнилось четырнадцать лет. Мальчик посещал в школу, но отец не планировал отдавать его в университет. Пусть Титус будет художником и коллекционером.

Портрет Титуса за чтением

Ок. 1656 г.

Художественно-исторический музей, Вена

  

    Маленькая семья художника виделась сплоченной и счастливой, но тем временем над головой Рембрандта уже сгущались тучи, вот-вот грянет буря. В 1656 году гроза разразилась, и Рембрандту уже не удалось выстоять перед беспощадностью кредиторов: они описали дом, имущество и коллекции. Художник был объявлен полным банкротом. В 1657-58 годах в гостинице «Королевская корона» состоялся аукцион, на котором всё имущество Рембрандта  продавалось с молотка. Весь город, кто с сочувствием, а кто и со злорадством, наблюдал, как разлетались сокровища, любовно собираемые годами: полотна и рисунки Рафаэля, Микеланджело и Рубенса, которые Рембрандт выменивал на свои у коллекционеров, старинные одежды и оружие, диковинные раковины, драгоценные камни. Картины самого Рембрандта уходили за бесценок. В итоге, аукцион не дал и половины назначенной суммы. Два месяца спустя дом Рембрандта приобрёл некий торговец обувью (в прошлом простой сапожник) намного дешевле его истинной стоимости. Рембрандту, как нераскаянному банкроту, то есть, человеку, неспособному распоряжаться финансами, было запрещено иметь собственность. Его лишили даже ручного пресса для печатания эстампов, оставили только орудия живописца: мольберт, кисти и краски. Рембрандт понимал, что больше не сможет гравировать, но мужество не изменит ему до конца жизни. Он и дальше будет писать картины. Однако пока он не видел выхода из ужасающей нищеты. Неужели блестящему Рембрандту придётся унизительно просить родню приютить его с сыном, малолетней дочерью и её матерью, которая ему, увы, не супруга? Тяжёлые размышления художника были прерваны голосами жены и сына. Они пришли, чтобы объявить ему, о своём решении спасти семейство. И это был наилучший выход из нищеты. Титусу ведь исполнилось уже восемнадцать лет, и он был готов возглавить собственное дело. Вместе с Хендрикье и молодыми художниками, бывшими учениками отца, юноша присмотрел на окраине Амстердама старый дом, в котором некогда располагался склад, или магазин, заброшенный бывшими владельцами. Молодые люди подновили дом и открыли в нем антикварную художественную лавку. Благодаря связям в мире художников, им удалось уговорить, или даже обязать, своих собратьев по кисти сдавать им для продажи свои картины. Впоследствии эти художники все станут знаменитостями и прославят голландское искусство. Так, в бедном квартале Амстердама, на глухой улочке с романтическим названием Розенграхт – Канал роз, Хендрикеье и Титус 15 декабря 1660 года основали «Общество торговли художественными произведениями». Рембрандта они приняли на службу в качестве советника. Здесь же поселилось всё семейство ван Рейнов. Унылая полоса жизни художника, одичавшего и опустившегося», по мнению бывших друзей-аристократов, продолжалась, но Хендрикье, наоборот, ощутила прилив сил. Среди простых, бедных соседей она перестала быть «распутницей», чувствовала себя уверенной хозяйкой и госпожой, такой же, как все обитатели бедного квартала Амстердама. Соседей нисколько не интересовал её социальный статус. Здесь её любили и уважали, как хозяйственную, деловитую, бережливую жену и мать семейства. Скорее всего, именно под влиянием тридцатилетней мачехи, юный Титус не соблазнился приглашениями, (а они, несомненно, были), от богатых родичей Саскии, перебраться к ним и начать независимую от отца карьеру. Впечатлительный, нежный от природы, юноша оказался стоек в принятой на себя роли спасителя отца. Он словом и делом помогал Рембрандту, а также всем нуждающимся художникам, кто обращался в его фирму.  Титус и Хендрикье избавили Рембрандта не только от нужды, но и от тяжких дум о куске хлеба, предоставив ему мастерскую и возможность творить. Пришло, наконец, время для свободного полёта великого живописца, когда создавались изображения его стариков, создавался знаменитый рембрантовский жанр портрета-размышления, портрета-биографии, портрета-жизненного итога, воображаемого портрета. Новые модели Рембрандта – умудренные жизнью старцы, в чьих душах рождается истина, или воображаемые исторические персонажи, несущие высочайшие человеческие ценности. В серии «Апостолов» душа самого простого человека приравнивается к высочайшим человеческим ценностям. Каждый человек призван идти своим путём, исполнять божескую волю. Современник Рембрандта – это человек, который пребывает в разладе с самим собой, и художник каждый раз ставит его перед жизненными испытаниями.

    

    Общепринятые каноны разрушались Ничто больше не ограничивало свободу творчества Мастера. Под его кистью рождалось искусство на все времена. Не удивительно, что его перестали понимать современники. Коллеги по цеху стали называть безумцем, ученики – покидать. Пришло время, когда в магазин перестали поступать работы художников, которые предпочитали других антикваров, сманивающих, к тому же, более высокими ценами на картины. Однако лавка Рембрандта не закрывалась, пока семейный бизнес держался на плечах строгой хозяйки и обаятельного молодого хозяина.

    Но случилось непоправимое. Хендрикье, молодая женщина, внезапно серьёзно заболела. Обладавшая завидным здоровьем, она растратила его в борьбе за жизнь своего Мастера, и медленно, тяжело угасала, при этом, умудряясь скрывать недуг. Примерно два года она смогалась, терпела, не позволяла себе слечь в постель. Все думы этой женщины были только семье. Её практичность во всём, привела её к нотариусу метру Листингу, чтобы составить завещание ещё 7 августа 1661 года. Все свои деньги она завещала Титусу, с которым вместе вела дело. Как родная мать Саския, и как няня Гертье. Однако теперь она возлагала на его плечи заботу об отце и младшей сестрёнке. Причем, и Титус составил похожее завещание -мачехе. Тогда они вместе мечтали о лучшей жизни, окружая заботой Рембрандта, восхищаясь им и его новыми картинами. И вот теперь, в июле 1663 года, убитый горем, Рембрандт не мог поверить, что теряет любимую. Новый удар на пути в одиночество, видимо, предначертанное ему свыше. Его покидали близкие, более молодые, чем он сам, люди. Хендрикье, его ангел-хранитель, умерла 38 лет от роду и была похоронена 24 июля в Вестеркерке. Круг близких сузился до сына и дочери. Рембрандт совсем перестал выходить из дому. Без Хендрикье торговля почти, было, захирела, пока Титусу не удалось наладить дело. Всё-таки, без практичной мачехи ни его утонченность, ни знание французского и латыни, не помогали вести счета и ладить с клиентами. Однако сын плебея и аристократки, обладал большой дозой сметливости и дипломатии. А как он был обходителен! Статус удачливого делового человека, наконец, закрепился за Титусом ван Рейном, и он занял прочное положение в обществе. Состарившегося художника его сын, чьи дела теперь шли замечательно, снабжал новыми холстами и красками, приобрёл ему печатный станок, даже оплачивал, так называемые, незаказные картины отца, чтобы создать у того иллюзию дохода от проделанной им работы. 10 февраля 1668 года 27-летний Титус женился. Его избранницей стала его ровесница и кузина Магдалена ван Лоо. Молодые поселились в доме матери Магдалены, Анны Хейбрехтс, вдовы ювелира. Рембрандт остался в своём старом жилище с 14-летней дочкой Корнелией. Те и другие жили очень скромно. Есть сведения о том, что Рембрандт и Титус одалживали деньги у Кристиана Дюзарта, художника. Вскоре Титус и Магдалена сообщили о прибавлении в молодой семье. В это время Рембрандтом был создан парный портрет, известный под названием «Еврейская невеста».

Еврейская невеста

После 1665 (1668?)

Амстердам, Рейксмузей

    Странное название, причем не вызывает сомнений, что перед нами Титус и его беременная жена. Перед этим Рембрандт написал их в отдельности, сына с лупой в руке, а невестку с гвоздикой. И сколько не гадай, кто это? Исаак и Ребекка? Иуда и Фамарь? На картине изображены Титус и Магдалена.

    Нарядные супруги позируют на фоне городского пейзажа: на заднем плане угадываются очертания парка. Мужчина склоняется к женщине, обнимая её левой рукой за плечи, а она смотрит перед собой, внутрь себя, прижимая к животу правую руку с гвоздикой. Все её думы о новой жизни, развивающейся в её утробе. Правая рука мужа и левая жены соприкасаются пальцами на уровне её груди. Какое нежное прикосновение! Будто крыльями бабочек, легко и ласково они дотрагиваются друг до друга. Во всём – бережение, доверие, отсутствие собственничества, уважение к личности другого. Взгляд мужа прикован к руке жены, концы пальчиков которой дотрагиваются до его собственных пальцев. Положение рук – загадка этой картины. Три руки, на животе и груди женщины – составляют её центр. Вместе они составляют треугольник, как бы обрисовывая основу будущей жизни – младенца. Чета облечена в одежды из ярких, тяжелых тканей. Мужчина в золотом костюме и плаще, женщина в красном закрытом платье. Рембрандт скрывает их тела под одеждой, как будто опасается соблазнительной обнаженности женской груди. Зато, взгляните, какими красками написано сусальное золото парчи, красный шёлк, на фоне сумрачного таинственного парка.

Еврейская невеста.
Фрагмент

      Союз Титуса и Магдалены, по замыслу Рембрандта, - гимн любви счастливых супругов. Здесь нет места супружескому разрыву, страданию женщины, которая, подобно Саскии, умерла от лёгочной болезни, вызванной истощением после нескольких родов, или Хендрикье, заклейменной церковью за сожительство без венца, тайно страдавшей и скончавшейся от того же недуга, что и Саския. Переживший два своих, окончившихся смертями жен, брака, Рембрандт надеялся на счастливый союз своего сына и Магдалены. Вероятно, создавая картину, он ссылался на супружеские союзы из Библии, хотя и отказался от костюмов того времени, изобразив сына с невесткой в их повседневном обличии. Здесь определённо видится сходство с портретом супружеской четы, созданной два века назад Яном ван Эйком. И тут и там соприкасающиеся руки супругов, серьёзные лица мужчины и женщины, оберегающей своё чрево. 

     Однако, нет спасения от жестокостей судьбы. Она подготовила следующий удар: 4 сентября 1668 года, до рождения первенца, скончался двадцатишестилетний Титус. Он умер от той же болезни лёгких, что и его мать Саския. Хотя, ни в одном документе не сказано, что он страдал от туберкулёза лёгких. Но на портрете с женой Титус явно выглядит исхудавшим и раньше времени постаревшим. 7 сентября Рембрандт тяжело двигался за траурным кортежем от самого дома сватьи до церкви Вестеркерк, опираясь на руку дочери. С ними шла овдовевшая Магдалена. Всего семь месяцев побыла она змужем и теперь её ребёнок осиротел ещё в материнском  чреве. Титуса опустили в могилу рядом с упокоившейся здесь пять лет назад Хендрикье. Убитый горем художник, «уличный колдун», как его прозывали в последние годы, теперь совершенно замкнулся, как старый моллюск в раковине. Внешний мир перестал для него существовать, и все заботы о нем и об антикварной лавке, легли на плечи Корнели. Ей было всего пятнадцать, но она – истинная дочка Хендрикье. Твёрдость духа, крестьянскую сметливость, здоровье и красоту унаследовала от матери. Её опекуном стал художник Кристиан Дюзарт, тот, который одалживал отцу и сыну ван Рейн флорины.

    Рембрандту оставалось жить всего год, но он успел ещё побыть счастливым дедом. Дочь Титуса и Магдалены – Тиция, родилась в марте 1669 года. И в том же году скончается Магдалена, пережив только на две недели своего великого свёкра.

    Что за ужасная цепочка смертей! Удивительно, что Рембрандт в последний год жизни находил силы работать, создав «Возвращение блудного сына», и написав собственные последние автопортреты, словно подводя итог жизни.

Автопортрет

1669 г.

Лондон, Национальная галерея

      Фигура старого мастера застыла с руками, сложенными, как будто в томлении, в ожидании. Под шапочкой – совершенно седые волосы, но зато глаза смотрят живо, с искоркой, предвещающей на губах улыбку. То ли кто-то позабавил его, то ли он сам отпустил шутку? Умелая кисть художника всё это подхватила на лету и запечатлела навеки.

    В последние месяцы он живёт в окружении теней и не отчаивается, ожидая последнего своего часа, внимательно изучая в зеркале собственное дряхление. Мастер спешит понять самого себя, упорно работая, пока рука способна удержать кисть.

    Рембранд скончался 4 октября 1669 года в своём маленьком неказистом жилище. Его дочь Корнелия сначала известила об этом соседку, подругу матери Ребекку Виллемс, потом – свою золовку Магдалену и её мать Анну. Затем явились судебные исполнители, чтобы произвести опись имущества. Опасались кредиторов, которые могли заявить о своих правах на имущество, хотя все ценные вещи в доме принадлежали не покойному, а Обществу по продаже произведений искусства, которым владели тоже ныне покойные Хендрикье и Титус. Наследниками их были Магдалена и Корнелия. Наследство оказалось бедным, никаких следов роскоши не обнаружили. Юной Корнели по описи достались от отца «три старых изношенных камзола, 8 носовых платков, 10 беретов и колпаков, Библия и принадлежности для писания картин». Похороны живописца Рембрандта ван Рейна состоялись 8 октября. Их нельзя было назвать нищенскими, вполне приличное погребение в Вестеркерке, со звоном колоколов и воздаянием почестей. Корнелия шла за гробом отца под руку со своим опекуном Кристианом Дюзартом. Среди её родственников, ближайших друзей и учеников в похоронной процессии участвовал молодой художник Корнелис Сейтхов.

    Теперь стоит упомянуть о судьбе двух сироток, всё ещё несовершеннолетней дочери и внучки Рембрандта. О маленькой Тиции известно мало, только то, что она выросла и вышла замуж за сына своего опекуна Франсуа ван Бейлерта, доброго человека, и таким образом были полюбовно улажены некоторые долговые вопросы.

    Корнелис Сейтхов, 24-летний художник-маринист, стал женихом 18-летней Корнелии ван Рейн. 3 мая 1670 года состоялось их обручение. Согласно обычаю, молодые супруги 5 октября явились к нотариусу, чтобы продиктовать свои завещания. Выяснилось, что у них нет ничего, и всё, что они могли завещать – это будущее имущество своим будущим детям. Судьба Корнелии складывалась не так, как у отца. Любитель экзотики, Рембрандт никогда не уезжал из Голландии, зато его дочь с супругом вознамерились перебраться в Голландскую Индию и начать жить на новом месте, в тропической Батавии на острове Ява. Терять обоим было нечего, Корнелис Сейтхов - тоже сирота. Его прельщала судьба странствующего художника так же сильно, как и его хорошенькая жена. Причем, молодые супруги были любопытны и отважны. Уезжали они налегке, и на краю света в 1673 году стали счастливыми родителями. У них родился сын, в святом крещении названный Рембрандтом в честь деда. Пять лет спустя родилась дочка Хендрикье. Чтя родителей, Корнелия мечтала возродить память о них в своём потомстве. Что можно ещё сказать? Маленькие Рембрандт и Хендрикье резвились в тропическом раю острова Ява, играли под пальмами и собирали те самые диковинные камни и раковины, которые некогда коллекционировал их дед. Для него они были экзотикой, для них – просто игрушками. Потом Рембрандт-внук отправился в собственное плавание по южным морям. Где-то затерялся его след. Кто ж знает, может быть, он когда-нибудь и побывал в Амстердаме, в Вестеркерке, на могилах деда и бабушки? Ведь родители рассказывали ему, кто они были и где похоронены. Но это, конечно, плод фантазии…

    Но скажем ещё несколько слов о Хендрикье Стоффельс. Имя невенчанной жены Рембрандта долгое время таилось в тени великого живописца. И только в XIX столетии, в эпоху романтизма, выступило на свет, благодаря интересу к «тёмному» творчеству Рембрандта, его жизненной драме. Жизнь спутницы великого мастера – бескорыстный подвиг во имя искусства и любви. Да не угаснет свет больших тёмных глаз этой скромной труженицы, согревавших и вдохновлявших  рембрандтовский гений.

Примечания
     1        Вторая книга царств, 11

     2   Декарг Пьер. Рембрандт. – М.: Молодая гвардия, 2010. Жизнь замечательных людей. Стр. 192-193

    

Рекомендуемая литература:

Шмит Гледис. Рембрандт. Любое издание

Андронов С.А. Рембрандт. О социальной сущности творчества художника. – М., Знание, 1981

Декарг Пьер. Рембрандт. – М.: Молодая гвардия, 2010. Жизнь замечательных людей

День, Сумрак и Ночь Рембрандта. Саския ван Эйленбюрх, Гертье Диркс и Хендрикье Стоффельс. Часть 1

Часть 1

 Начало пути

  

Рембрандт
Автопртрет с золотой цепью
1633 г.

  Великий голландский художник Рембрандт ван Рейн родился в семье мельника, в городе Лейдене 6 июля 1606 года. Хармен Герритзоон фом Альтен цу Лейден, таково полное имя отца художника, был зажиточным бюргером, последователем Кальвина и здравомыслящим человеком, готовым идти навстречу желаниям сыновей.

    Его жена Неелтье Виллемсдохтер ван Суйдтбрёк, дочь пекаря, происходившая из уважаемой католической семьи, родила ему девять детей, двое из которых скончались в детстве.

Портрет отца
1630 г.

Портрет матери

Офорт. 1628 г.

    Рембранд был восьмым по рождению и самым одаренным отпрыском ван Рейнов. Кстати, ван Рейн – простонародное имя богатого владельца мельницы.

    Жизнь маленького мальчика в семье была простой. О нём заботились, качали в колыбели, обложенной кожей, чтобы предохранить от ушибов, на нём затягивали корсет, чтобы спинка была прямая, позволяли познавать мир, поместив в специальный стульчик на колёсах, и одевали, как девочку, в платьица, пока не пришла школьная пора. В городе Лейдене все бюргеры жили по одному распорядку, начиная утро молитвой перед завтраком и кончая тоже молитвой. Много радости детям доставляли католические праздники: красочные шествия, весёлые обряды, с которыми приходилось мириться суровым протестантским проповедникам. Однако главное определяющее мерило жизни семьи мельника – этот загадочный монстр, огромная мельница, машущая на ветру крыльями на берегу Рейна. Старший брат Геррит – наследник, с детства помогал отцу на мельнице. Остальных ребят отец тоже учил, как надо определять направление ветра, прислушиваться к стуку шестерёнок в деревянной утробе мельницы, свыкаться с полутьмой, запахом мучной пыли и мешковины, но для них оставалась свобода выбора ремесла. Все дети обязательно учились. В четыре года Рембрандта уже определили в начальную школу, совместную для маленьких мальчиков и девочек. В Голландии, торговой республике, знания очень ценились, и все граждане знали грамоту. Занятия начинались, летом, в шесть часов утра, а зимой в семь, и продолжались, с перерывом на обед и полдник, до семи вечера. Чему учили в школе малышей? Молитвам, Священному Писанию, пению псалмов, чтению,  чистописанию и счету. К семи годам Рембрандт не  только освоил грамоту, но и во многом опередил ровесников. В семье было достаточно средств, чтобы поместить его в Латинскую школу для мальчиков. В Латинской школе давали серьёзное религиозное образование и, согласно правилам, туда принимали двенадцатилетних подростков, но любознательному, развитому не по годам, сыну мельника учение и тут давалось с завидной легкостью. Больше всего часов в неделю в школе отводилось под латынь, преподавались каллиграфия, риторика, логика и греческий язык. Естественно, заниматься надо было на совесть, держать экзамены два раза в году. В 14 лет Рембрандт успешно окончил курс латинской школы и поступил в университет Лейдена, где опять оказался самым младшим из студентов. Из-за чересчур уж юного возраста препятствий к поступлению не возникло, поскольку в уставе университета не указывался минимальный возраст для студентов. Родители радовались успехи младшего сына. Они мечтали увидеть своего маленького вундеркинда ученым человеком, в отличие от старших братьев, один из которых пошёл по стопам отца, второй деда со стороны матери, а третий выбрал сапожное ремесло. В Лейденском университете было несколько факультетов: теологический, юридический, медицинский, филологический. В Голландии того времени расцветала культура. Успешно развивались книгопечатание, книгоиздание, литература, живопись и музыка. Голландцы выступали первооткрывателями во многих областях науки. В университете все говорили и писали только по латыни, и обращаться друг к другу полагалось, используя латинский вариант имени. Рембрандт решил стать филологом - латинистом, эллинистом, и выучить еврейский язык. Выбор филологического факультета, вероятно, основывался на увлечении подростка  культурой и живописью, которой он скоро и отдастся всей душой. Дарование даётся человеку при рождении, но талант не развивается на пустом месте. Нужен пример, толчок, порыв. В протестантской Голландии из церквей были убраны скульптуры и картины, но в Лейдене жило много художников, ремесло которых было востребовано, и с которыми мальчик встречался, посещая их мастерские с отцом. В те времена развивалось, прежде всего, искусство портрета. Лейденцы, как и остальные граждане голландской республики, желали запечатлеть на холсте себя и членов своего семейства.  Коллективизм – главное мерило голландской самобытности. Ключ к успеху - в объединении перед лицом природы. Прежде всего, перед стихией воды, ветров и болот. Голландцы трудились, не покладая рук: рыли каналы, строили дамбы, зорко следили за всем, что составляло их благополучие. Чувство сплоченности было так велико, что члены цехов и товариществ, заказывали групповые портреты, но каждый член при расплате с художником, вносил свою долю. Художники, одним из лучших можно считать Йориса ван Схутена, с большим сходством отображали черты каждого портретируемого, и заказчики обычно оставались довольны. В Лейдене работали и другие известные художники. К примеру, пейзажист, Ян ван Гойен, гравёр Жак де Гейн. Давид Бальи писал портреты и натюрморты с черепами, сим напоминая людям о суетности грешного мира. Многие из художников путешествовали, колесили по Европе в поисках почитателей, меценатов, клиентуры, образования. Таким образом, Голландия экспортировала не только товары, но и таланты. В родном городе Рембрандта можно было увидеть творения знаменитых художников минувшего XVI века, которые украшали общественные здания. С семьёй Рембранд иногда отправлялся на представления в городской ратуше, членом которой избирался Хармен ван Рейн. В зале бургомистра находился триптих кисти Луки Лейденского «Страшный суд». Также украшением ратуши служили религиозные произведения Корнелиса Энгебрехтса, бывшего учителем Луки -  «Распятие», «Снятие с креста». Исходя из того, какое будущее в скором времени выберет для себя Рембрандт, понятно, насколько же сильно картины старых мастеров – красноречивые свидетели ушедшей эпохи, переданной ими в религиозных сюжетах, впечатляли юного студента, кальвиниста по вере.

    Но не проходит и года учебы в прославленном университете родного города, как Рембрандту вдруг приходит в голову идея самому стать художником. Когда он объявил об этом родителям, его отцу достало мудрости не чинить сыну препятствия. Хармен ван Рейн, вполне понятно, испытал огромное разочарование, как и его супруга. Их самый одаренный ребёнок вдруг вздумал забросить науку, и ради чего? Ради ремесла!  Вероятно, мальчику удалось найти веские аргументы в пользу своего решения и убедить отца. Вместе они выбрали мастерскую лейденского живописца Якоба ван Сваненбурха, который писал фантастические картины в стиле Босха и Питера Брейгеля Младшего, и отец лично отвёл туда сына. Возможно, и поворот судьбы, и выбор наставника, не было случаен? Именно так в четырнадцать лет проявился великий бунтарский гений Рембрандта, которому в будущем было суждено перевернуть представление человечества об идеальном герое, раскрыть внутренний мир человека, отдать своё сердце обездоленным беднякам, сделав их носителями наивысших добродетелей, углубить и расширить границы жанра портрета и пейзажа.

    Первые три года Рембрандт трудился в мастерской лейденского живописца в качестве подмастерья, осваивал уроки живописного мастерства. Но с каждым годом он всей душой жаждал перемен, желая оказаться в центре тогдашнего мира, которым голландцы считали Амстердам. В восемнадцать лет отец благословил его на переезд туда – в мастерскую Питера Ластмана. Рембрандт мечтал учиться у этого знаменитого исторического живописца, чтобы занять в будущем самую первую строку в иерархии художников. Исторический жанр сильно привлекал юношу, но скоро он не менее страстно увлекся и портретом, периодически прибегая к пейзажу и натюрморту, и к графике, делая рисунки в бытовом жанре.  Всего через полгода он возвратился в родной город Лейден, открыл собственную мастерскую, и стал тесно сотрудничать с другим молодым художником Яном Ливенсом. В двадцать один год у него уже появился первый ученик. Рембрандт быстро становился одним из самых популярных портретистов Лейдена, заваленным множеством заказов. Он часто писал своих родителей, родственников и близких друзей. Судьба ему благоволила, даря не только известность, но и материальное благополучие. Словом, ореол славы с молодых лет начал озарять этого неулыбчивого, серьёзного юношу. Сохранился отзыв современника о молодом Рембрандте, где он назван «в высшей степени знаменитым, однако несколько преждевременно».

Автопортрет
1629 г.

    В юности Рембрандт  избегал общества молоденьких девушек, потому что был очень замкнутым, полностью отдавался работ и своему тонкому миру. 

В Лейдене молчуна Рембрандта с детства почитали за чудака а его внешний облик, должно быть, смешил юных проказниц. Вечно ходил непричесанным, кудри нависали на его квадратное лицо с низким лбом и большим носом. Почему-то этому юноше больше нравилось общество стариков, которых он писал с таким рвением, будто его собственная душа также была стара. Но напрасно так о нем, у Рембрандта всё ещё было впереди.

    

    27 апреля 1630 года умер Хармен ван Рейн. Семья осталась без горячо любимого отца. Сильно удрученный этой невосполнимой потерей, и, вероятно, потому, что в небольшом городе ощущал себя не настолько востребованным, как ему того бы хотелось, Рембрандт решает переселиться в Амстердам, теперь уже навсегда. Ведь он прекрасно осведомлён, как им интересуются за пределами родного Лейдена, и не боялся оторваться от семьи, и матери, которая оставалась со старшими братьями. Он прибыл в Амстердам весной 1631 года, взяв с собой незамужнюю сестру Лисбет, которая решила помогать ему по хозяйству. Они сняли жильё у торговца картинами Хендрика ван Эйленбюрха, с которым Рембрандт сотрудничал и раньше, находя заказчиков и покупателей картин, и у которого всегда останавливался, бывая в Амстердаме. Комнаты были светлыми и удобными: гостиная, пара спален и за ними обширная мастерская. Молодой человек с воодушевлением принялся заводить связи и работать. Амстердам – экономический и культурный центр Голландии, где жизнь бьёт ключом, события развиваются стремительно, что очень подходит для молодого Рембрандта. Здесь всё решает торговля, существует рынок искусства.

     Хендрику Эйленбюрху было сорок четыре года, и, ко времени поселения у него Рембрандта, четыре года из них он уже прожил в Амстердаме и вёл бойкую торговлю картинами и гравюрами. Представитель знатного, состоятельного семейства, выходец из Фрисландии, кажется, всё знал об искусстве, и к нему приходили богатые горожане заказывать свои портреты. Эйленбюрх, знавший всех амстердамских живописцев, кто и чего стоит, советовал своим взыскательным клиентам, к какому художнику лучше обратиться. Ремесло торговца картинами - дело новое, малоизведанное, но соперники и в нем уже есть. Надо уметь делать экспертизу, чтобы судить о качестве произведений. 20 июня 1631 года Эйленбюрх оформил контракт с 25-летним Рембрандтом, теперь он станет издавать эстампы молодого художника, защищая от подделок и неразрешённых изданий, будет наставлять его в деловых вопросах.

    Очень быстро к Рембрандту пришла популярность в верхних слоях общества. На него буквально ливнем обрушилась слава лучшего портретиста Амстердама, почти не имеющего соперников. Ему лучше всех удавалось не только поразительно передать сходство, но и заглянуть в душу модели, уловить мысли и настроение. А какими живыми казались люди, вот, кажется, ещё одно миг, и они сойдут с полотна, заговорят, подадут руку. К тому же, Рембрандт выполнял заказы в баснословно короткие сроки, выказывая необычайное трудолюбие и мастерство.

    Войдя в круг влиятельных людей, сделавшись знатным мастером, молодой Рембрандт стал выглядеть совершенно по-другому. Изменился его внешний облик. Теперь  он стал одеваться в нарядные костюмы хорошего покроя, с белыми кружевными воротниками, аккуратно причесывается. Богатые матроны в восторге от его портретов, как и от него самого. Изображая дам в прекрасных праздничных туалетах и драгоценностях, он легко угождал им, но всё ещё остерегался  беззаботной юности. Нет, он пока ещё не влюблен, хотя бы  в саму любовь, что и свойственно молодости.  И так будет продолжаться, пока Рембрандт не повстречает Саскию.

Часть 2

Рембрандт и Саския

    Однажды Эйленбюрх поведал Рембрандту, что его юная родственница, на днях приехавшая в Амстердам из Леувардена, пожелала посетить мастерскую художника, о котором здесь говорят все.

    - То есть, твою мастерскую, друг мой, - пояснил Хендрик. – Она моя племянница, её зовут Саския, и она приходится младшей сестрой Алтье, другой моей племянницы, той, что замужем за пастором Сильвиусом. Я же как-то  рассказывал тебе, Рембрандт, о своём старшем брате, бургомистре Леувардена, который несколько лет назад скоропостижно скончался. После него осталась круглой сиротой младшая дочь, тринадцатилетняя Саске, так её зовут дома, наш златовласый ангел. И вот уже несколько лет наш ангелок проживает то у брата, то кочует от одной замужней сестры к другой. Теперь она будет жить с Алтье. Видишь ли, девушка стала совсем взрослая и пожелала покорить Амстердам. Она считает этот город центром всего мира и хочет осмотреть достопримечательности. Саския любит живопись. Ну, так ты как, окажешь ли честь красавице? Если да, то, когда-нибудь, поближе к вечеру, ты их примешь? Видишь ли, Саске ещё не совсем оправилась от поездки, и её хрупкое здоровье нельзя подвергать стрессам. Она поздно встаёт и долго собирается. Так как ты? Когда?

    - Если дамам будет угодно оказать мне такую честь… то приводите их завтра, - наклонил голову озадаченный художник. – В любое время, и я отошлю пораньше учеников.

    От растерянности, он не решился спросить, действительно ли красива племянница Хендрика, но попросил сестру позаботиться об угощении и нарядиться в своё лучшее платье.

    Как будто предчувствие какое-то?

    На другой день Рембрандт, отослал учеников, тщательным образом оделся и завился в цирюльне. К назначенному времени он вышел в гостиную с накрытым столом и красивыми высокими стульями. На столе стояло вино с пряностями, сласти и фрукты. С кухни доносился запах варившегося шоколада.

   Две гостьи явились ровно за минуту до трёх часов дня.

    - А вот и мы, дорогой друг, -  в дверях возникло улыбающееся лицо Хендрика Эйленбюрха. Торговец картинами отстранился, пропуская вперёд своих спутниц – госпожу Алтье и молоденькую, прелестную золотоволосую девицу. – Позволь представить тебе моих  родственниц из Леувардена во Фрисландии. Это, - Эйленбюрх галантно указал на старшую, - ты знаешь, госпожа Алтье, супруга преподобного пастора Сильвиуса, служащего при больничном храме. – Дама учтиво поклонилась. – А это, -  Хендрик нежно коснулся локотка младшей, - Саския, золотой цветок Леувардена, а теперь, безусловно, и Амстердама. Наша Саския обожает красоту и, как я тебе… вам уже говорил, господин художник, будет счастлива ознакомиться с достопримечательности, получше узнать город. Ты не представляешь, милый Рембрандт, как она сегодня торопила меня поскорее показать твою мастерскую и картины! Ты ведь обещался угодить нашей плутовке?

    - Дорогой дядюшка, о, прошу вас… – Саския очень мило покраснела и смущенно обратилась к художнику. – О, я никак не хотела мешать вашей работе, господин ван Рейн.

    Но глаза говорили совершенно иное.

    Она была невысокой, чуть пухленькой, с женственной грудью и тонкой талией. Маленькую головку в сиянии медовых густых кудрей, она держала немного на бок, весело щуря миндалевидные глаза, так, что не сразу можно было разглядеть, какого они цвета. От этой девушки, одетой в зелёное бархатное платье с отделкой из тусклого золота парчи, и множества украшений – ожерелья, цепочек, колец, серёг, словно исходило сияние. Круглое личико было неправильным, в классическом смысле, но такой пухленький подбородок, ротик, глаза, губы и зубки, маленький нос, очаровывали и задевали чувствительные струны души художника. А глаза оказались зеленовато-карими.

    Саския сразу же взволновала Рембрандта.

    - Ради ваших прекрасных глаз, сударыня, я готов на всё, - немного нервничая и встряхивая густыми кудрями, чтобы открыть лицо и справиться с застенчивостью, пробормотал художник. – О! Если вам будет угодно, располагайте и мной и моим временем. Я  готов показать вам и город и мастерские моих собратьев по кисти. Вы бы хотели позировать для портрета? Я помогу вам выбрать мастера, который сумеет запечатлеть ваш божественный образ на полотне, - он поймал себя на том, что лепечет, как восторженный мальчишка. А ведь ему уже двадцать пять…

    - О, если я и решусь позировать, то только вам, господин ван Рейн!

    Девушка оказалась разговорчивой и смешливой. Для сурового Рембрандта это - как бальзам на душу. С ней, оказывается, так легко общаться. Скоро за бокалом лёгкого вина завязался весёлый разговор, и она, не прерывая болтовни, вложила свою маленькую ручку в ладонь художника и отправилась с ним осматривать мастерскую и картины.

    Переходя об руку с Саскией от полотна к полотну, молодой человек говорил без умолку, так что Эйленбюрх принялся посмеиваться, наблюдая за юной парой. Алтье же, наоборот, нахмурилась:

    - Мне кажется, или я не права, дядя, но между ними уже искорка проскочила, - шепнула она Хендрику. – Это ведь мезальянс! Наша Саския и этот художник? Скажи, дядюшка, он не беден? Сколько ему лет?

    - Двадцать пять лет, и он богат, его буквально заваливают заказами сливки здешнего общества, - поспешил объяснить ей Хендрик. – Отец его был состоятельным мельником и уважаемым в Лейдене человеком. Собственно говоря, он не знатен, но уже знаменит, и почти с самого появления здесь, легко вошёл в высшее общество, благодаря необыкновенному таланту! Так что вам с Сильвиусом нечего бояться, если Саския в него влюбится.

    Гости покинули мастерскую, полные впечатлений. Выйдя провожать их, Рембрандт пообещал Саскии с завтрашнего дня стать её спутником в прогулках по Амстердаму. Прощаясь с девушкой, художник уже грезил о новой встрече.

    Неужели, он влюбился? Девушка не была ослепительной красавицей, скорее, миловидной и обаятельной. Золотоволосая фрисландка с зеленовато-карими глазами – его будущая муза!

    Что собой представляет Фрисландия, земля, откуда явилась Саския? Рембранд там никогда не бывал, но много слышал об этой удалённой к морю провинции. Люди там говорят на своём языке - по-фризски и считаются неотесанными и грубыми, как камни. Дальние родственники голландцев, они также воюют с морской стихией, сооружая дамбы, и разводят домашний скот. Леуварден – маленький городок, обнесенный средневековыми стенами, за которыми спрятаны: ратуша, Гильдейский дом, Канцелярия, рынок и жилые дома. Вечером Хендрик, пригласив Рембрандта сыграть в тритрак, поведал ему, что семье Эйленбюрхов в Леувардене принадлежит большой дом, из окон которого открывается чудный вид на реку Веазе. Его покойный брат, Ромбаут, отец Алтье и Саскии, несколько раз избирался бургомистром. После него осталось богатое наследство в виде поместий, которое отошло его детям. У Алтье и Саскии – три брата и четыре сестры. Старший из братьев уже умер, и глава семьи теперь младший брат, Ульрик, адвокат. Все сёстры, кроме Саскии, замужние женщины Алтье, у которой она поселилась, вышла замуж больше десяти лет назад и с супругом, пастором, переезжала из города в город, по месту его службы, пока его не назначили в Амстердам. Теперь они – опекуны младшей сестры, им предстоит выдать её замуж за хорошего человека.

   На другой день Рембрандт и Саския отправились изучать город. Естественно, не вдвоём. Согласно правилам приличия, старшая сестра Алтье, опекунша, просто обязана, была сопровождать младшую, незамужнюю. Алтье, конечно же, вовсе не дракон в юбке, не лезет всё время с наставлениями. К тому же, Рембрандт познакомился с её мужем, пастором Сильвиусом и впоследствии написал портрет этого просветлённого душой, но почти ослепшего человека. С портрета Рембрандт создал гравюру – первую, на которой он изобразил не члена своей семьи, а постороннее лицо. Этим он как будто бы впустил в свой личный мир родственника Саскии.

    Между прочим, Рембрандт и Саския сразу выяснили, что у них много общего.  Оба преклоняются перед искусством, интересуются историей, склонны к фантазиям и своего рода театральности. К тому же, оба чужаки в Амстердаме и пока чувствуют себя немного не в своей тарелке, разве что он принят в обществе, а её опекают родственники. Они неспешно гуляли. Сколько дивных открытий подготовил для них этот город! Амстердамский порт встретил их всевозможными флагами на мачтах. Откуда только не приходили корабли! Высокие доки скрывали в своем нутре центнеры, тонны всевозможных товаров. Воображение поражали хлебные амбары Амстердама – самые большие в мире. Жителям Амстердама нечего бояться голода. Но Рембрандт - он в душе не торговец, и его не волнует процесс накопления капитала. Возвращаясь в мастерскую, он берётся за кисти и краски, с воодушевлением и много работает, представляя себе улыбающееся лицо Саскии. Он мечтал, как будет писать на холсте милые ямочки на девичьих щеках и подбородке. В следующий раз, по обоюдному согласию Рембрандт и Саския перенесли прогулки в центр города, и отправились на площадь Дам. Аристократические кварталы утопали в зелени. Здесь великое множество лавок, торгующих самыми разнообразными диковинками, драгоценностями, китайским фарфором, персидскими коврами, аравийскими благовониями. Саския богата, она, безусловно, не только любовалась, но и приценивалась к украшениям. Рембрандт тоже мог ей всё это купить, он никогда не ценил денег, и его заработки разлетались быстрей ветра, но сначала надо осмелиться и предложить руку и сердце. Однако, как ещё взглянет родня аристократки на предложение сына мельника ван Рейна из Лейдена?

    Конечно, Рембрандт не только сопровождал Саскию на прогулках. Были встречи в домах знакомых, дававших обеды и ужины, на вечеринках с танцами. Любовь закружила обоих.

    Как раз в это время художник получает письмо от брата Адриана из дома. Мать их очень плоха, и Рембрандт отправляется к семье. Дома он находит матушку сильно постаревшей и слабой. Говорил ли он с ней о Саскии? От этой встречи осталась маленькая гравюра на медной пластине. Квадрат со сторонами всего по четыре сантиметра. Мать представлена почему-то отводящей глаза от сына. Её голова странно большая и тяжёлая, и она смотрит в пол. Тонкие губы беззубого рта плотно сжаты. Слишком прост и строг головной убор – накинутое на голову полотно. Известно, что Рембрандт грустно сказал по поводу этой работы: «Она меня не видит». Этот офорт, помеченный 1633 годом – последнее изображение Неелтье ван Рейн.

    Рембрандт заспешил обратно в Амстердам. Там его ждала Саския.

    И она ответила ему: «Да!» Судя по всему, богатая родня девушки сочла модного живописца подходящей партией для неё. У Рембрандта большое будущее. В гильдии хирургов висит его картина «Урок анатомии докотра Тульпа», которой все восхищаются. Он создал портреты многих уважаемых людей города, и их жен. Главным же заказом, блестяще выполненным, стал портрет принцессы Амалии ван Сольмс, супруги статхаудера, который сейчас украшает зал в его резиденции. Теперь у Рембрандта и заказов море, деньги текут рекой, и к тому же, тёмные, проницательные глаза молодого человека смотрят на Саскию с такой горячей любовью и обещанием счастья!. Девушка тоже объявила родне, что любит художника и с радостью назовёт мужем этого сильного и энергичного молодого человека.

    Рембрандт и Саския обручились тайно, в доме её опекунов – пастора Яна Корнелиуса Сильвиуса и его супруги Алтье. Помолвка – интимное дело и не нужно шума. Теперь они могли оставаться наедине. Через три дня после обручения Рембрандт создал первый портрет Саскии -  невесты. Это всего лишь рисунок, но после него он уже больше не напишет ни одной выдуманной молодой и красивой женщины. Искусство свяжет их крепкими узами, а первый портрет супруги станет подтверждением брачного обязательства, его и её слова.

    Итак, обручение состоялось в первые дни июня 1633 года. Свидетельством этому выступает своеручная надпись Рембрандта под портретом Саскии: Это портрет моей жены в возрасте двадцати одного года, сделанный на третий день после нашего обручения. 8 июня 1633».

Саския в соломенной шляпке

Серебряный карандаш. 
Берлин. Гравюрный кабинет. 
1633 г.

   

    Начало лета одарило теплом. Одетая в лёгкое светлое платье и соломенную шляпу с широкими полями, украшенную венком, сияющая Саския, отправилась на прогулку со своим счастливым женихом.  Маленькая ручка невесты покоилась в крепкой ладони Рембрандта. Кругом буйствовали краски лета, в траве пестрели цветы. Нагнувшись, девушка сорвала придорожный цветок и принялась нюхать и вертеть в пальчиках. Всю дорогу до дома её дядюшки они шутили и улыбались. Войдя в свою мастерскую, Рембрандт не стал терять даром времени. Усадил Саскию за стол:

    - Вот так, - сказал он весело, придавая девушке необходимую позу, - а теперь смотри на меня, я тебя нарисую, женушка!

    Он выбрал небольшой лист пергамента, с закругленным верхом, как будто для алтарной картины и взял в руки серебряный карандаш. Вчера он спросил Хендрика Эйленбюрха, не найдётся ли у него что-либо из старинных материалов. И тот сразу – пожалуйста, бери и рисуй в технике самого Дюрера, коли тебе угодно. Серебряный карандаш – давно позабытая техника, но именно он, а не тушь, сепия, сангина, или уголь выбраны нынче Рембрандтом для портрета невесты. Ему вдруг захотелось чего-то необыкновенного, чего ни у кого нет, но только у них двоих.

    В руках мастера, серебряный карандаш легко скользил по пергаменту, рождая канву рисунка. Рембрандт открывал для себя новую технику, а Саския терпеливо позировала, облокотившись на стол и подперев голову левой ладонью. В правой руке всё тот же цветок, не успевший увянуть. В глазах – смешинки, на губах полуулыбка. Она молода и наивна, её переполняет жажда любви.

    Рембрандт не озадачен целью, создать портрет в полном объёме. Он почему-то спешит, обозначая штрихами девичьи плечи и платье. Чётче вырисовывает маленькую руку с тонкими пальчиками, подпирающими висок, жемчужные бусы в вырезе кофточки, другую руку, играющую цветком. Всё внимание отдано симпатичному личику и большой шляпе. Саския смотрит из-под широких её полей с лукавством и улыбается. С этой своей улыбкой она входит в творчество своего будущего мужа с лёгкостью и непринужденностью.

    Однако, чтобы заключить брак по всем правилам, необходимо соблюсти необходимые формальности. Мать жениха тоже должна дать согласие, причем в письменном виде и заверить у нотариуса. Рембрандт пишет матери, но она почему-то не отвечает. Сын недоумевает, почему? Неужели мать, в самом деле, от него отвернулась? В чем он виноват? Летят дни, недели складываются в месяцы – никакого ответа. За это время Рембрандт создаёт ещё один прелестный портрет невесты. На этот раз он пишет Саскию масляными красками, в нарядном туалете и мягкой шляпке с пером.  Невеста всё так же улыбается из-под полей шляпки. Рембрандт не устаёт восхищаться её умением с изяществом носить модные платья и драгоценности, вращаться в обществе, поддерживать разговор. Он внимательно изучает лицо невесты. Каштаново-золотистые волосы, зеленовато-карие глаза, бледная кожа, милый носик, маленький подбородок с ямочкой, тонкие губы, полная шея. Ничего не нужно подправлять, ведь это не заказной портрет. Взгляд? Ласковый, лукавый, немного печальный.  На Саскии платье из зелёного шелка, покрытого золотой вышивкой, с отделкою бахромой. На шее и в ушах – молочно-белый жемчуг. Желая добавить эффекта, художник схватил свой собственный, широкий коричневый берет с зелёным пером, прорезями по моде и золотой цепью и надел ей на головку, надвинув чуть-чуть на ухо набекрень, и затем поднёс зеркало. Должно быть, это и рассмешило Саскию. Смеясь вместе с невестой, он принялся озоровать дальше, засунув её маленькую руку в свою большую перчатку. От смеха у глаз девушки собрались морщинки, на полном лице появились милые ямочки.

    Так Рембрандт впервые изобразил на полотне смех. Смех Саскии.

Саския смеётся.

Дрезден. Картинная галерея

   1633 г.

    Миновал год после помолвки, но из Лейдена так и не пришло ни строчки. И тогда Рембрандт пришёл к решению обойтись без материнского согласия и положиться во всём на пастора Сильвиуса. 10 июня 1634 года, жених и невеста прибыли в ратушу на площади ван Дамм, где предстали перед комиссаром Аутгертом Питерсом и расписались в книге бракосочетаний. Пастор Сильвиус, представляющий интересы невесты, обязался доставить разрешение на брак от матери жениха. А четыре дня спустя, Нелтье ван Рейн, словно очнувшись, отправилась к лейденскому нотариусу, где заявила о своём добровольном согласии на брак сына мейнхера Рембрандта Харменса ван Рейна, художника, с досточтимой Саскией ван Эйленбюрх, девицей, жительницей города Леувардена.

    Завершив гражданскую церемонию, 22 июня Рембрандт и Саския обвенчались в приходе реформатской церкви святой Анны Билдта, селения во Фрисландии, где жила одна из сестёр невесты – Хискье с мужем Герритом ван Лоо, исполнявшим выборную должность комиссара. Церемония была простой, но красивой, в церкви, украшенной цветами. Цветы устилали путь молодоженов, выходящих из церкви. Они блистали нарядами. Саския – в богатой фате и расшитом золотом платье, на спину и грудь спускалось большое ожерелье, на лифе сверкали драгоценные камни. На голове невесты блистала фамильная диадема, в ушах – жемчужные серьги. Рембрандт - под стать молодой жене – на голове роскошный берет с пером, куртка богато отделана мехом, на талии – расшитой пояс, модные широкие брюки украшены бахромой. За столом в честь молодой пары пели песни, провозглашали здравицы, хотя жених не знал по-фризски ни одного слова. Невеста переводила ему слова, нежно касаясь губами уха.

    Итак, Рембрандт вступил в богатую, знатную семью патрициев. Родные Саскии все были важными персонами: адвокатами, чиновниками, управляющими. Личное состояние жены художника оценивалось в 40 тысяч флоринов, но она принесла мужу не только богатство, но и сумела вдохнуть в его творчество свою душу.

    Положение художника укрепляется, ещё увеличивается приток заказов и число желающих у него учиться. Быт тоже должен измениться, но пока, два первых года супружества, они проводят в доме Хендрика Эйленбюрха.   

    Период 1630-х годов – самый радостный в жизни Рембрандта. Художник преуспевает во всём, он явно доволен своей судьбой и семейной жизнью. За ним прочно укрепляется слава «исторического живописца» и портретиста. Его персонажи неизменно облачены в фантастические тюрбаны, их одежды и оружие сверкают драгоценностями. Участники непрерывного маскарада, они не похожи на библейских и античных персонажей и не красивы классической красотой. Их широкие лица с толстыми носами неправильны. Но следует отдать дань живописной манере художника. Его персонажи купаются в светотени и золотом свечении, как будто вырывающем фигуры из темноты. Среди портретистов – современников у него почти не было соперников. Ему удавалось не только передать поразительное сходство, но и передать характер, течение мысли человека.

  Автопортреты этого времени рисуют образ спокойного, уверенного в себе молодого человека в богатой одежде.

Автопортрет в берете с пером

1635 г.

        Саския смотрит на нас с многочисленных картин и портретов. Образ жены, облаченной в различные, приличествующие сюжетам, одежды, Рембрандт обычно включает в большинство картин. В соответствии с содержанием и сюжетом, облик её преображается.

     В год свадьбы Рембрандт пишет жену в виде цветущей прекрасной богини весны и цветов Флоры с ярким венком на голове и жезлом богини, обвитым цветами. Нежно-зелёный венец составлен из молодых еловых веток и ярких крупных цветов – красных, розовых и белых. Драгоценный цветок Нидерландов, тюльпан, распустился прямо над ухом с жемчужной серёжкой. С холста смотрит живое, нежное существо, трогательно наклонив отягченную цветочным венцом головку. Тяжелые распущенные волосы струятся до пояса. Во время работы над картиной Саския уже ожидала ребёнка. Это заметно по фигуре. Она стоит, бережно прикрывая чрево полой плаща. Ломая веками установившиеся традиции, Рембрандт пишет не мифологический образ, а вполне земную юную женщину. Это, пожалуй, не Флора, а сама Саския, расцветающая в саду художника, счастливая и беременная их ребёнком. Как символ юности и весны, она одета в зелёное. Тяжелые складки плаща и широкие тяжелые рукава платья целомудренно скрывают красоту тела, и зрителю дано лицезреть только бесстрастное лицо и руки. Желая показать не лето в пышном цветении, а лишь явление нежнейшей весны, Рембрандт останавливает внимание на жезле, покрытой свежей зеленью и цветами. В то же время, тёмный фон, на котором написана светлая фигура, нагнетает тревогу. Опасность подстерегает хрупкое существо цветочной богини, потому что в мире нет ничего, что можно уязвить и человек и природа находятся под вечной угрозой смерти.  Но, в то же время, каждую весну, природа обязательно возрождается к жизни.

 Флора

1634 г.

Санкт-Петербург.

Государственный Эрмитаж

    Вскоре Рембрандт повторяет образ богини цветов под названием «Саския в пасторальном костюме». Чрево беременной Саскии увеличивается, и она расцветает. На полотне лицо молодой цветущей женщины в богатых одеждах сияет улыбкой. На ее голове, украшенной венком из мелких  цветов и стеблем дикого цветка, воткнутого подобно перу, наброшено лёгкое прозрачное покрывало. В левой руке – охапка цветов, в центре которой распускающийся тюльпан. Этой пышной охапкой она прикрывает выступающий живот. Правая рука опирается на цветочный жезл. По крою платье напоминает прежнее, только декольте шире и глубже. Весь облик женщины излучает радость. В данном случае Рембрандту удалось показать торжество жизни и женского плодородия и почти полностью оживить статую богини.

Саския в пасторальном костюме

Флора

1635 г.

Лондон.

Национальная галерея

    Саския – страстная, весёлая, шаловливая жена художника. Она обожает наряжаться и менять облик. Ей нравится позировать в одеждах мифологических и библейских красавиц. Чувствовала ли она, что трагизм их темперамента несёт опасность и для неё, преображающейся в них? Муж хочет, чтобы она жила в его искусстве, воплотившись в этих героинь, и создаёт целую галерею мифологический женских образов. Он отказывается изображать принятые в то время атрибуты для каждого персонажа, уклоняется от условностей, не желает наделять героинь идеальными лицами. У каждой из них лицо Саскии.

    Вряд ли Рембрандт отличался суеверием, поскольку он предложил беременной жене позировать ему в образе Софонисбы, предпочитающей принять яд и умереть, чем украсить собой триумф римского полководца Сципиона. Саския, образованная женщина, должна была читать сочинения Тита Ливия и знать трагическую историю дочери карфагенского полководца Гасдрубала. В юности её просватали за красивого царевича Масиниссу, но из политических соображений брак не состоялся, и девушку выдали за нумидийского царя Сифакса. Во время 2-й Пунической войны войска Сифакса потерпели поражение от армии Сципиона Африканского. Изгнанник Масинисса, перешедший на сторону Рима, помог Сципиону решить исход битвы при Заме Именно его конница нанесла решительный удар карфагенянам. Пленённую Софонисбу Масинисса привёз в Рим, с намерением на ней жениться, но Сципион запретил этот брак, и Масинисса послал возлюбленной яд, предлагая лучше умереть, чем проехать пленницей по улицам Рима. И Софонисба, предположительно беременная, сочла это за благо. Её героизмом восхищались современники и потомки, посвящая ей пьесы и картины. Саския охотно взялась позировать в образе Софонисбы.

 Саския в образе Софонисбы.
Мадрид. Музей Прадо.
1634 г.

    Софонисба - молодая беременная женщина, одетая в восточный костюм, сияя жемчугом во лбу, на руках и шее, сидит у стола, покрытого ковром. На столе – раскрытый манускрипт. Коленопреклоненная служанка подносит ей напиток в чаше из раковины наутилуса. Стоящая в тени старуха наблюдает за сценой.

    Реальная Софонисба умерла от яда, но Рембрандт и Саския легко смотрят на маскарад, который разыгрывают. Вероятно, Саскии отрадно сознавать, что она безраздельно царит в живописи и в сердце супруга.

    Саския одевается Минервой. Рембрандт изображает её среди книг с глобусом, сидящей за столом, покрытым сукном. За её спиной – шлем, копьё и щит с головой медузы. На ней шёлковое платье и тяжелый плащ, скреплённый застёжкой. На голове – венец, на шее – ожерелье, в ушах серьги. Полные пальчики лежат на раскрытой книге, а взгляд – вполне уверенной ученой женщины.

Саския в образе Минервы.
1635 г.

   Рембрандт превращает жену в любую из героинь величайших мифов,  теперь в Беллону, римскую богиню войны, закованную в латы.

 Саския в образе Беллоны- 

богини войны

    Не задолго до рождения их первенца, создаёт один из своих шедевров «Автопортрет с Саскией на коленях». Странный сюжет, который можно бы назвать «Пиром блудного сына». Рембрандту захотелось изобразить жену блудницей, участницей пира, по примеру картин итальянских художников. Одновременно сделать её вавилонской блудницей, Венерой, Марией Магдалиной, Лукрецией в богатых одеждах, не скрывающих, однако, суть потаскухи. И она должна сидеть на коленях хохочущего развратника. Во второй раз он собрался изобразить смех, только теперь уже свой. Саския согласилась подхватить идею. 

Аллегория о блудном сыне.

Автопортрет с Саскией на коленях

1635-1636 г.г.

Дрезден. Картинная галерея

    В таверне пирует нарядный офицер с продажной красавицей. Он молод и независим, и от души упивается своей независимостью. Не скрываясь, он и его подруга обратили к зрителям свои лица. Хотя, женщина держится почему-то скованно - равнодушно.   Сидит у него на коленях, спокойная и прямая, на губах – ироничная улыбка, в глазах – ни тени смущения. Женщина из трактира. Офицер-гуляка салютует бокалом с вином, ухарски ухмыляясь и скаля зубы, как будто приглашая присоединиться к участникам пирушки.

    Но так ли это? Часть искусствоведов предполагают, что Рембрандт изобразил себя и Саскию в их доме, показывая себя и жену как участников безудержного веселья. Этим художник будто бросает вызов её знатным родственникам, с которыми не всегда в ладу.

    Рассмотрим картину. Большое полотно поражает богатством красочного колорита, напоминая о радости бытия. Рембрандт собственнически держит руку на спине Саскии, одетой в зелёное с золотом платье. На нем красная офицерская куртка, с рукавами, отделанными широкими золотыми полосами. На золотой перевязи висит шпага с золотым эфесом. Всё затемненное пространство комнаты пронизано золотым сиянием, его переливами, так что глубокие тени кажутся прозрачными, а полутени будто сотканными из света. Удачной игрой подбора красочных сочетаний, Рембрандт выражает ликование, хотя среди исследователей его творчества есть мнение, что его веселье и смех неискренны, что лицо его искажено гримасой греха, и потому видят в его вольной манере поведения родство с блудным сыном. Такое вот противоречие. Перед нами портрет художника и его супруги, или, всё-таки картина «Пир блудного сына», для которой они позируют?

    По словам французского искусствоведа К. Восмера на лице Рембрандта «не улыбка, а скорее тягостная гримаса». Искусствовед А. Каменский тоже отмечает, что «смех Рембрандта вымучен и нарочит». Именно А. Каменский усмотрел в картине одну второстепенную деталь, висящую на стене, в левом углу от зрителя. Это доска, назначение которой сначала озадачивает,  но потом перед глазами по памяти возникают картины других голландских художников, где встречаются точно такие же на стенах трактиров. На этих досках трактирщики вели счёт выпитому и съеденному посетителями. На столе стоит блюдо в виде павлина, который считается символом порока, хвастовства и самодовольства. Справа, за пологом, можно предположить, находится кровать.

    Стало быть, Рембрандт с Саскией, действительно пируют в каком-нибудь злачном месте. И перед нами вовсе не семейная сцена. К тому же, исследования рентгеном полотна показали, что в картине раньше, позади Саскии, присутствовал ещё один персонаж – музыкантша – лютнистка, а также следы других фигур, возможно, певцов.

   Итак, это пирует блудный сын, только что сбежавший из дому с отцовскими денежками, в богатом платье и с толстым кошельком. Тема «блудного сына» появляется в творчестве Рембрандта  именно в 30-е годы, тридцать лет спустя. По сути же – картина задумывалась Рембрандтом как автопортрет с супругой, настолько она откровенна. Её бурлескность – вспышка бунтарства  молодого гения, стоящего на пороге зрелости. Картина переполнена искренними чувствами, жизненной энергией. Окружив себя и жену великолепием обстановки, Рембрандт превращает трактир в роскошный дворец, где они счастливы и веселы. Но, зримая печать греха на всём. Это тоже хотел показать художник. Он и Саския талантливо разыграли печальную комедию нравов. Сатирическую и назидательную.

    Что же ещё? Если говорить о супругах – то огромное счастье, выраженное в буйном цвете великолепных одежд, расцвеченное красками, счастье, которое запечатлелось навек в этой картине.

     И будто в противовес этому великолепию и пороку, Рембрандт создаёт маленький офорт. Он изображает себя и Саскию в повседневной одежде. Они – актёры, сбросившие грим и костюмы, сидят за столом. Рембрандт, сидящий на первом плане, в шляпе с пером, Саския в чепце, сидит позади него, по другую сторону стола. Он смотрит в зеркало и видит себя, занятого гравировкой, улавливает свой пристальный взгляд, принадлежащий человеку-исследователю. Саския смотрит на него встревоженными глазами с усталого грустного лица.

    О чем оба думают? Что вот, маскарад окончен, и они дома. Он снова будет писать заказные портреты и исторические полотна, а она следовать за ним из картины в картину. И ещё о том, что скоро родится их ребёнок. Им понадобится более просторное жилище.

Рембрандт с женой

Офорт. 1636

    Вскоре Рембрандт подыскал для себя помещение под мастерскую, сняв для этого склад на Цветочной набережной - Блумграхт. Немного позже они и сами переехали от Хендрика Эйленбюрха, сняв квартиру рядом с больницей, где жили сестра Саскии Алтье с мужем. Здесь, на тихой улице Ниуве Доеленстраат, родился их первенец. Сына назвали Ромбартусом, в честь отца Саскии, и крестили 25 декабря 1635 года. Крестными выступили Алтье и её муж, пастор. Счастливый отец запечатлел в рисунке жену и младенца. А через два месяца случилось несчастье, смерть унесла Ромбартуса. Врачи сказали: он умер от лихорадки.

    Возможно, это печальное событие обозначило первый отрезок пройденного ими пути. Закончился период игр и безудержных фантазий, когда жизнь и живопись представляли собой одно и то же, и беременная Саския позировала для самоубийцы Софонисбы и безразличной куртизанки. Больше Рембрандт не будет так изображать Саскию. Он всё так же любит её, и будет писать с неё портреты, сделает её великолепной Данаей, но потом перепишет картину. А также невестой Самсона и женой Валтасара. Они будут собирать предметы искусства, развлекаться, посещать театр.

Пир Валтасара

1634-35 гг..

Лондон. Национальная галерея

  

     Валтасар, увидев на стене роковое предзнаменование, смертный приговор, которое чертит таинственно возникшая рука, вскочил с места, опрокинув бокал. Саския изображена в образе одной из его жен, той, которая смотрит со страхом на своего повелителя, сложив ладони.

Ослепление Самсона

1636 г.

Франкфурт-на-Майне.

Штеделевский художественный институт

    Саския позирует для образа Далилы, возлюбленной могучего Самсона, сила которого заключалась в длинных волосах. Далила предала его, во сне обрезав ему волосы. Она изображена убегающей, держа в одной руке прядь волос Самсона, а в другой очень большие ножницы. В это время враги набрасываются на него, связывают и выкалывают глаза. Тут же Рембрандт написал себя и самого, в правой части картины, бегущим со шпагой в руке, кажется, для того, чтобы отомстить за Самсона. Впрочем, довольно странный персонаж. Прибыл с опозданием, но Рембрандт – любитель осовременить событие и разбавить его шуткой. Распластанный на земле Самсон залит лучами света, а вероломные враги появляются из мрака. Контрасты света и тени усиливают впечатление борьбы между добром и злом. Это вторая картина, посвященная жизни Самсона, самый трагический эпизод его жизни.

Самсон, загадывающий загадки на свадьбе.

1638 г.

Дрезден. Картинная галерея

    История, которой посвящена картина, женитьба Самсона, случилась раньше, чем его ослепили, но Рембрандт берётся за неё на два года позднее. Самсон, против желания родителей, женится на девице из враждебного племени филистимлян. Саския – его невеста, благородная красавица с величественной осанкой. Она восседает в центре застолья, прислушиваясь к речам своего жениха, длинноволосого красавца Самсона, которому не до неё. Он разболтался с гостями и решил над ними пошутить, загадав им  каверзные загадки. Невеста пока не ведает, что от неё потребуют ночью выведать у Самсона разгадки, чтобы не оплачивать проигрыш. И она, обольстив мужа, предаст его, а потом, повинуясь отцу, уйдёт к другому. Самсону, самому сильному, солнечному герою, не везёт с женщинами. Что ни красавица, то предательница.

     Словом, жизнь потекла своим чередом, и 22 июля 1638 года в церковной книге Олдекерк в Амстердаме была сделана запись о крещении их дочери Корнели. Крестными стали пастор Сильвиус и другая  сестра Саскии – Тиция. Дочь прожила менее трёх недель. Это горе, видимо и привело родителей к мысли искать в жизни перемен, приобрести себе дом, где всё можно было бы начать с начала. Они находят подходящий дом, но за покупкой их застигает смерть пастора Сильвиуса 19 ноября 1638 года. Из Леувардена пишут, что мать чуть жива. Они решают, что надо ближе держаться родственников и покупают большой дом на улице Синт-Антонисбреестраат, рядом с жилищем Хендрика Эйленбюрха.

    За дом уплатили 13 тысяч флоринов, довольно дорого по тем временам. Но супруги намерены вить в нем гнездо, в котором они разместят свою коллекцию. Рембрандт намерен заниматься тем, в чем хорошо разбирается. Дом кирпичный, большой, с арками над окнами, стёкла выложены из мелких квадратов. По обоим концам фасада – печные трубы. Три подвальные двери. В центре крыльцо, поднявшись по ступеням которого, можно открыть высокую дверь и попасть в прихожую. Прочные, светлые помещения, где можно устроить просторную мастерскую с печами для обогрева, в которой будет помост для натурщиков и достаточно места для учеников, установить пресс для гравюр. Супруги со вкусом обставляют комнаты дорогой мебелью, располагают и расставляют свои коллекции картин и редкостей. С годами коллекция живописи, принадлежавшая Рембрандту, будет считаться наиценнейшей. Он приобретает и будет продолжать приобретать, произведения великих мастеров, гравёров, скульпторов, живописцев.  Среди них – подлинные мраморные античные бюсты, подлинные картины Рафаэля, Джорджоне, Якопо Бассано, Аннибале Карраччи, Якопо Бассано, гравюры и рисунки Альбрехта Дюрера, Лукаса Кранаха, Хусепе Риберы, Луки  Лейденского и других выдающихся художников. Также и гравюры с произведений Рафаэля, Микеланджело, Тициана. Гравюры документальные, изображающие пейзажи различных стран, памятники архитектуры, одежду, оружие. Часть коллекции – настоящая экзотика. Персидские миниатюры, чучела экзотических птиц, раковины, китайские и японские вазы, венецианское стекло, гобелены, восточные ткани, костюмы разных народов, музыкальные инструменты. Всё это любовно собиралось художником, безусловно, с практической целью. Так он изучал творчество великих мастеров, осваивал их художественные принципы и природу вещей в целом. Со временем коллекция сына мельника уже ни в чем не уступала коллекциям аристократов. В этом смысле, Рембрандт продвигался по стопам Рубенса, чей особняк в Антверпене мог соперничать по убранству с дворцами патрициев. В Амстердаме ни у кого из горожан, занятых в свободной профессии, не было дома лучше того, который принадлежал Рембрандту.

    В июле 1640 года у супругов родился третий ребёнок, снова девочка, которую окрестили в честь матери Рембрандта. Крестными стали - Франс Купал и Тиция ван Эйленбюрх. Итак, снова Корнелия, но малышка умирает две недели спустя. За этой следуют другие смерти. 14 сентября того же года в Лейдене умерла мать Рембрандта. На следующий год 15 июня – Тиция ван Эйленбюрх, а в декабре – супруг сестры Саскии Хискье, Геррит ван Лоо. Но жизнь продолжается, и Саския вновь ожидает ребёнка. 22 сентября 1641 года состоялись крестины сына Титуса, названного в честь покойной сестры Тиции. Крестными стали вдова пастора Сильвиуса Алтье и Франс Купал. Всё прошло хорошо, но родители маленького Титуса проводили дни и недели в тревоге, однако ребёнок жил, и можно было бы вздохнуть с облегчением, как вдруг, тяжёлая хворь одолела его мать. Правда, Саския начала хворать ещё до того, как забеременела и во время беременности, чему свидетельствует рисунок Рембрандта, где он изобразил её лежащей в постели, с отекшим лицом и головой, откинутой на подушки. Одновременно он написал один из лучших её портретов с красным цветком в руке. Она смотрит на зрителя, или на мужа, протягивая ему цветок любви – красную гвоздику, а левой рукой, прижатой к сердцу, указывает, что это дар её сердца. По смыслу, это и портрет-воспоминание, о том, как она позировала ему с цветком в руке через три дня после помолвки. И вот прошло восемь лет. Саския стала взрослее, увереннее, но также взирает на мужа глазами, полными любви и доверия. На ней красное элегантное платье, украшенное золотыми цепочками, любимые украшения – жемчужные серьги и ожерелья, вьющиеся волосы спадают на плечи. Рембрандт написал любимую женщину такой, какой она восхищала его, ничем не намекнув на её тоску по умершим детям. Скорее всего так он попытался замаскировать страх за её жизнь и не родившегося младенца. Он хочет показать, что Саския уже заняла своё место в бессмертном искусстве и уготованная ей жизнь в памяти потомков поборет физическую смерть.

Портрет Саскии с гвоздикой.

Дрезден.

Картинная галерея

1641 г.

    Во время болезни жены Рембрандт работал своим знаменитым «Ночным дозором». В левой части картины он поместил загадочный персонаж - девочку в золотом платье с лицом Саскии. До сей поры не умолкают споры, кто она, эта фея, держащая в левой руке рог для вина, с пистолетом и петухом на поясе? Талисман мушкетёров, символами которых являлись перечисленные атрибуты? Скорее всего, так и есть. С румяным личиком в ореоле пышных кудрей, она похожа на язычок пламени, какой и была невеста художника, юная Саския. Словно придавая её черты этому пылкому духу отряда, Рембрандт хотел бросить вызов угасанию жены, её смертельному недугу.

Ночной дозор
Амстердам. Рейксмюсеум.

1642г. 
Фрагмент

    Саскии не стало 14 июня 1642 года. Говорили, что в гробу она лежала, будто живая. Отчего она умерла? Вероятно, от грудной хвори, болезни лёгких. Хрупкая красавица истаяла, оставив мужу девятимесячного сына. Замужняя жизнь Саскии, длиной в девять лет, прошла по работам Рембрандта от её девичьей улыбки и до самого конца. Он и простился с нею как мастер со своей музой, картиной «Прощание Давида с Ионафаном». В основе этой картины лежит библейский сюжет. Царь Саул возненавидел юношу Давида за любовь к нему народа. Чтобы спастись, Давиду пришлось скрываться от немилости царя. Перед побегом из дворца, он со слезами прощается со своим другом, сыном царя Ионафаном. Друзья прощаются за городом – вдали виден мрачный дворец Саула. Ионафан нежно обнимает припавшего ему на грудь юношу. Пышные золотистые волосы Давида, перетянутые жемчужной нитью, рассыпались по его плечам. Во всей его фигуре чувствуется не свойственная мужчине мягкость. И волосы и фигура напоминают о Саскии, чистоте отношений и привязанности друг к другу художника и его жены. Себя он написал в образе высокого мужественного Ионафана, придав его лицу собственные черты.

    Богат и тонок колорит картины. Золотой цвет сверкает множеством переливающихся оттенков, объединяя в одно целое обе фигуры любящих, но приговоренных к расставанию, друзей. Пейзаж дан в коричневых и желтовато-серых тонах. Рембрандт работает выпуклыми, рельефными мазками, с помощью которых усиливается игра светотени и создаётся сверкающая, искрящаяся живопись, тонко переливающаяся на фоне тёмного пейзажа.

Прощание Давида

с Ионафаном.
Санкт-Петербург. Государственный Эрмитаж

1642 г.

     
       Саския ушла.

    Опись имущества покойной жены художника составила 47 750 флоринов. Согласно завещанию, наследство переходило к Титусу, при условии, что Рембрандт до своей смерти будет пользоваться узуфруктом, то есть правом пользования имуществом, с условием сохранения его в целостности, если он не вступит в повторный брак.

Продолжение следует

Рекомендуемая литература:

Шмит Гледис. Рембрандт. Любое издание

Андронов С.А. Рембрандт. О социальной сущности творчества художника. – М., Знание, 1981

Декарг Пьер. Рембрандт. – М.: Молодая гвардия, 2010. Жизнь замечательных людей